Неточные совпадения
Дети с испуганным и радостным визгом
бежали впереди. Дарья Александровна, с трудом борясь с своими облепившими ее ноги юбками, уже не шла, а
бежала, не спуская с глаз детей. Мужчины, придерживая шляпы, шли большими шагами. Они были уже у самого крыльца, как большая капля ударилась и разбилась о край железного жолоба. Дети и за ними большие с
веселым говором вбежали под защиту крыши.
Заревела на выгонах облезшая, только местами еще неперелинявшая скотина, заиграли кривоногие ягнята вокруг теряющих волну блеющих матерей,
побежали быстроногие ребята по просыхающим с отпечатками босых ног тропинкам, затрещали на пруду
веселые голоса баб с холстами, и застучали по дворам топоры мужиков, налаживающих сохи и бороны.
— Эй, барин, ходи
веселей! — крикнули за его спиной. Не оглядываясь, Самгин почти
побежал. На разъезде было очень шумно, однако казалось, что железный шум торопится исчезнуть в холодной, всепоглощающей тишине. В коридоре вагона стояли обер-кондуктор и жандарм, дверь в купе заткнул собою поручик Трифонов.
— Вчера был
веселый, смешной, как всегда. Я пришла, а там скандалит полиция, не пускают меня. Алины — нет, Макарова — тоже, а я не знаю языка. Растолкала всех, пробилась в комнату, а он… лежит, и револьвер на полу. О, черт!
Побежала за Иноковым, вдруг — ты. Ну, скорее!..
А иногда он проснется такой бодрый, свежий,
веселый; он чувствует: в нем играет что-то, кипит, точно поселился бесенок какой-нибудь, который так и поддразнивает его то влезть на крышу, то сесть на савраску да поскакать в луга, где сено косят, или посидеть на заборе верхом, или подразнить деревенских собак; или вдруг захочется пуститься
бегом по деревне, потом в поле, по буеракам, в березняк, да в три скачка броситься на дно оврага, или увязаться за мальчишками играть в снежки, попробовать свои силы.
Остальная половина дороги, начиная от гостиницы, совершенно изменяется: утесы отступают в сторону, мили на три от берега, и путь,
веселый, оживленный, тянется между рядами дач, одна другой красивее. Въезжаешь в аллею из кедровых, дубовых деревьев и тополей: местами деревья образуют непроницаемый свод; кое-где другие аллеи
бегут в сторону от главной, к дачам и к фермам, а потом к Винбергу, маленькому городку, который виден с дороги.
— Ах, самую простую вещь, Сергей Александрыч… Посмотрите кругом, везде мертвая скука. Мужчины убивают время, по крайней мере, за картами, а женщинам даже и это плохо удается. Я иногда завидую своему мужу, который
бежит из дому, чтобы провести время у Зоси. Надеюсь, что там ему
веселее, чем дома, и я нисколько не претендую на него…
Спускаться по таким оврагам очень тяжело. В особенности трудно пришлось лошадям. Если графически изобразить наш спуск с Сихотэ-Алиня, то он представился бы в виде мелкой извилистой линии по направлению к востоку. Этот спуск продолжался 2 часа. По дну лощины протекал ручей. Среди зарослей его почти не было видно. С
веселым шумом
бежала вода вниз по долине, словно радуясь тому, что наконец-то она вырвалась из-под земли на свободу. Ниже течение ручья становилось спокойнее.
Фогт — викарий Германской империи в
бегах», снова принялся с той же невозмутимой ясностью,
веселым расположением духа и неутомимым трудолюбием за естественные науки.
Потом, когда дружная весна быстро, в одну неделю иногда, переменит печальную картину зимы на
веселый вид весны, когда везде
побегут ручьи, образуются лужи и целые озера воды, разольются реки, стаи кряковных уток летят ниже и опускаются на места, которые им понравятся.
Он быстро вскочил, оделся и по росистым дорожкам сада
побежал к старой мельнице. Вода журчала, как вчера, и так же шептались кусты черемухи, только вчера было темно, а теперь стояло яркое солнечное утро. И никогда еще он не «чувствовал» света так ясно. Казалось, вместе с душистою сыростью, с ощущением утренней свежести в него проникли эти смеющиеся лучи
веселого дня, щекотавшие его нервы.
Аглая после того расхохоталась ужасно и
побежала к себе чрезвычайно довольная, и весь день потом была очень
веселая.
Немец то
бежит полем, то присядет в рожь, так что его совсем там не видно, то над колосьями снова мелькнет его черная шляпа; и вдруг, заслышав
веселый хохот совсем в другой стороне, он встанет, вздохнет и, никого не видя глазами, водит во все стороны своим тевтонским клювом.
Луна, поднимаясь вверх, действительно все светлей и светлей начала освещать окрестность. Стало видно прежде всего дорогу, потом — лесок по сторонам; потом уж можно было различать поля и даже какой хлеб на них рос. Лошади все
веселей и
веселей бежали, кучер только посвистывал на них.
И далее я уже продолжать не могу, а прямо
бегу к фортепьяно и извлекаю из клавиш целое море
веселых звуков, которое сразу поглощает все горькие напоминания о необходимости монологов и передовых статей…
— Знаете, иногда такое живет в сердце, — удивительное! Кажется, везде, куда ты ни придешь, — товарищи, все горят одним огнем, все
веселые, добрые, славные. Без слов друг друга понимают… Живут все хором, а каждое сердце поет свою песню. Все песни, как ручьи,
бегут — льются в одну реку, и течет река широко и свободно в море светлых радостей новой жизни.
Я чувствовал на себе тысячи округленных от ужаса глаз, но это только давало еще больше какой-то отчаянно-веселой силы тому дикому, волосаторукому, что вырвался из меня, и он
бежал все быстрее. Вот уже два шага, она обернулась —
Освобожденные от живой преграды из человеческих тел, точно радуясь свободе, громче и
веселее побежали навстречу Ромашову яркие звуки марша.
Он воскрес и для тебя, серый армяк! Он сугубо воскрес для тебя, потому что ты целый год, обливая потом кормилицу-землю, славил имя его, потому что ты целый год трудился, ждал и все думал:"Вот придет светлое воскресенье, и я отдохну под святою сенью его!"И ты отдохнешь, потому что в поле
бегут еще
веселые ручьи, потому что земля-матушка только что первый пар дала, и ничто еще не вызывает в поле ни твоей сохи, ни твоего упорного труда!
Потом пан Ежий
побежал до телефона и вернулся такой
веселый.
Наш витязь в трепете
веселомЕго схватил и к голове
По окровавленной траве
Бежит с намереньем жестоким
Ей нос и уши обрубить...
Саша
побежал домой, весело думая о
веселой девице.
Устали, сели за стол, а Клавдия убежала с
веселым хохотом в кухню. Выпили водки, пива, побили бутылки и стаканы, кричали, хохотали, махали руками, обнимались и целовались. Потом Передонов и Володин
побежали в Летний сад, — Передонов спешил похвастаться письмом.
Он потряс руку Передонова и
побежал от него. Передонов молча смотрел за ним. Барышни Рутиловы припомнились ему,
веселые, насмешливые. Нескромная мысль выдавила на его губы поганое подобие улыбки, — оно появилось на миг и исчезло. Смутное беспокойство поднялось в нем.
Не идёт из ума старичок: и древен, и не очень уж мудр, а заботится о людях, поучает их, желая добра. Другие же, в полной силе и обладании умом,
бегут куда-то прочь от людей, где для них
веселее и легче.
За нею всегда
бежала стая собак; старые солидные дворняги с вытертою шерстью и седым волосом на равнодушных мордах, унылые псы с поджатыми хвостами в репьях и комьях грязи, видимо уже потерявшие уважение к себе;
бежали поджарые сучки, суетливо тыкая всюду любопытные носы и осматривая каждый угол хитрым взглядом раскосых глаз, катились несокрушимо
весёлые щенята, высунув розовые языки и удивлённо вытаращив наивные глаза.
А дождь усиливался, оживлённее застучал по крышам, зашелестел ветвями деревьев, по дороге ещё
веселее побежали ручьи, громче захлюпала грязь под ногами рабочих, быстро шагавших, неся лёгкий, длинный гроб. Горожане растаяли в дожде, около солдата остались только нищие да свои.
Мы шли очень легко по мокрому песку, твердо убитому волнами; и часа через два-три наткнулись на бивак. Никто даже нас не окликнул, и мы появились у берегового балагана, около которого сидела кучка солдат и играла в карты, в «носки», а стоящие вокруг хохотали, когда выигравший хлестал по носу проигравшего с
веселыми прибаутками. Увидав нас, все ошалели, шарахнулись, а один бросился
бежать и заорал во все горло...
Она падала на землю и, прозрачная,
веселая, сверкающая на солнце и тихо ворча, точно воображая себя сильным и бурным потоком, быстро
бежала куда-то влево.
На берегу заветных вод
Цветут богатые станицы;
Веселый пляшет хоровод.
Бегите, русские певицы,
Спешите, красные, домой:
Чеченец ходит за рекой.
Митя бегал по фабрике лисьим
бегом и ловко заметал пушистым хвостом смешных слов,
весёлых шуточек сухую, обидную строгость Мирона с рабочими и служащими. Рабочих он называл друзьями.
Но девицы плохо слушают её, в комнате тесно, жарко, толкая старуху, они
бегут во двор, в сад; среди них, как пчела в цветах, Алексей в шёлковой золотистой рубахе, в плисовых [бархатовидная ткань — Ред.] шароварах, шумный и
весёлый, точно пьян.
Буря, однако, проходит, мало-помалу утихает качка, проясняется небо, и вот уже судно опять плавно
бежит с попутным ветром, и опять танцоры с неподвижными телами, со скрещенными руками отделывают ногами
веселую частую джигу.
Что-то радостно задрожало у него внутри, какая-то светящаяся и поющая точка, и от нее, точно круги от камня, брошенного в воду,
побежали во все стороны
веселые трепещущие струйки.
Он снял недоуздок, и конь
веселою рысцой
побежал к сену. Мы вернулись в избу.
Я знал, что скоро
веселый огонь станет смолкать, пламя лениво и томно потянется по раскаленному дереву, потом останется только куча углей, и по ним, нашептывая что-то,
побегут огненные змейки все тише, все реже…
Нрава Домна Платоновна была самого общительного,
веселого, доброго, необидчивого и простодушно-суеверного. Характер у нее был мягкий и сговорчивый; натура в основании своем честная и довольно прямая, хотя, разумеется, была у нее, как у русского человека, и маленькая лукавинка. Труд и хлопоты были сферою, в которой Домна Платоновна жила безвыходно. Она вечно суетилась, вечно куда-то
бежала, о чем-то думала, что-то такое соображала или приводила в исполнение.
— Не хочешь, не надо, так и знать будем; уж больше не проси, — сказал Никита, совершенно серьезно и обстоятельно разъясняя свое поведение Мухортому; и опять
побежал к сараю, подергивая за повод взбрыкивающую и на весь двор потрескивающую
веселую молодую лошадь.
— Это можно, — отвечал малый
веселым голосом и
побежал в сени.
Ушёл я от них пред рассветом. Иду лесною тропой и тихо пою — нет мочи молчать. Истекла дождём ночь и побледнела, плывут над лесом похудевшие, усталые тучи, тяжело преклонилась к земле вдосталь напоённая влагою трава, лениво повисли ветви деревьев, но ещё
бегут, журчат, играют
весёлые ручьи, прячась в низинах от близкого солнца, чтобы за день не высушило их оно. Иду не торопясь и думаю...
И едва мальчик вошел во двор, как
побежал за кошкой, и тотчас же послышался его
веселый, радостный смех.
И бодро, легкой поступью,
побежал по сходне, словно молодой человек. У сходни толпились. Раздавались поцелуи, слышались рыдания и вздохи, пожелания и только изредка
веселые приветствия.
Мальчик остановился на минуту, пристально всматриваясь в лицо отца, и вдруг подбрыкнул ногой и с
веселым криком
побежал дальше.
— Батюшки, светы! вот так анекдот! — подбегая к сконфуженным девушкам, хохотала Оня. — Вот-то хороши обе, нечего сказать! Друг от друга
бежали и визжали как поросята! То-то представление было! Ай да мы, в театр ходить не надо! — И
веселая девушка залилась гомерическим смехом.
— А теперь к Екатерине Ивановне, — добавила она бодрым,
веселым тоном и, наскоро пожав руку лазаретной надзирательнице, почти
бегом выбежала из комнаты, увлекая за собой Дуню.
Я лежал в темноте и все прислушивался, не идет ли Магнус с своими белыми руками? И чем тише было в этом проклятом домишке, тем страшнее Мне становилось, и Я ужасно сердился, что даже Топпи не храпит, как всегда. Потом у Меня начало болеть все тело, быть может, Я ушибся при катастрофе, не знаю, или устал от
бега. Потом то же тело стало самым собачьим образом чесаться, и Я действовал даже ногами: появление
веселого шута в трагедии!
Кис-Кис, разумеется, согласилась, и мы,
веселые, торжествующие,
побежали в приемный зал.
Я уже три дня в Чемеровке. Вот оно, это грозное Заречье!.. Через горки и овраги
бегут улицы, заросшие
веселой муравкой. Сады без конца. В тени кленов и лозин ютятся вросшие в землю трехоконные домики, крытые почернелым тесом. Днем на улицах тишина мертвая, солнце жжет; из раскрытых окон доносится стук токарных станков и лязг стали; под заборами босые ребята играют в лодыжки. Изредка пробредет к реке, с простынею на плече, отставной чиновник или семинарист.
Тот, который отозвался на ее вопрос, — высокий и крепкий красавец с
веселыми глазами, — рассказывал: он — спартаковец, был арестован немецким командованием за антимилитаристскую пропаганду в войсках; несколько раз его подвешивали на столбе, били. Перед уходом немцев из Крыма он
бежал из-под караула.
А тот в оркестре, что играл на трубе, уже носил, видимо, в себе, в своем мозгу, в своих ушах, эту огромную молчаливую тень. Отрывистый и ломаный звук метался, и прыгал, и
бежал куда-то в сторону от других — одинокий, дрожащий от ужаса, безумный. И остальные звуки точно оглядывались на него; так неловко, спотыкаясь, падая и поднимаясь,
бежали они разорванной толпою, слишком громкие, слишком
веселые, слишком близкие к черным ущельям, где еще умирали, быть может, забытые и потерянные среди камней люди.